«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов

газеты писали о том, что начальник рижской центральной телеграфной конторы издал циркуляр, в котором чиновникам под угрозой отстранения от должности запрещалось разговаривать на латышском языке, и назвали это «вопиющим случаем»[1620]. Также, по мнению российских властей, чрезмерное число латышских общественных комитетов способствовало «усилению национального обособления и враждебности». Например, в регистрации было отказано Двинскому латышскому певческому обществу «Эхо», устав которого предполагал наделение его полномочиями ставить спектакли и организовывать концерты, а также проводить музыкальные, литературные, драматические вечера и экскурсии[1621].

В годы Первой мировой войны на белорусской территории также проживали семьи немецкого происхождения и другого подданства, чьи предки когда-то переехали из Германии в Россию. Немцы составляли около 0,3 % (27 тыс. человек) от всего населения региона[1622].

Очевидным представляется то, что немцы играли определенную роль в культурно-образовательных процессах белорусских земель. Представители этой этнической группы говорили на своем родном языке – немецком; языком преподавания в школах для их детей в большинстве случаев также выступал немецкий язык.

Еще до начала Первой мировой войны в декабре 1913 г. состоялись два заседания инородческой секции съезда по народному образованию, где были заслушаны доклады и сообщения по вопросам развития школьного образования различных национальных общностей, населявших Российскую империю, в том числе и немцев[1623].

В ходе работы заседания были приняты резолюции, касающиеся школ немцев-колонистов. Все предметы обучения должны были преподаваться на немецком языке. Русский язык предполагалось изучать в качестве отдельного предмета в рамках школьной программы. Также в местах проживания немцев-колонистов предусматривалось открытие специальных учебных заведений, осуществляющих подготовку учителей из числа представителей немецкой общности[1624].

Такие предложения со стороны представителей инородческой секции были продиктованы всеобщим мнением о том, что «для всякого непредубежденного человека ясно, что всякое воспитание имеет ярко национальную окраску: француз, немец, голландец <…> воспитывается в национальной атмосфере (язык, литература, географическая и культурная среда – все имеет национализирующее влияние), на своем родном языке приобщается как к родной, так и общечеловеческой культуре»[1625].

Однако начавшая война не позволила инородческой секции реализовать задуманное, поскольку официальная национальная политика Российской империи сосредоточилась на запрете любой экономической и социокультурной деятельности немцев. С августа 1914 г. учащиеся германского, а также австрийского и венгерского подданства освобождались от посещения уроков до тех пор, пока они будут подданными враждующих с Российской империей государств[1626].

Уже летом 1916 г. Совет Министров издал Положение «О воспрещении преподавания на немецком языке», которое распространялось на все учебные заведения, включая частные школы, а также школы, находящиеся на содержании евангелическо-лютеранских приходов. В1916-1917 учебном году на всей территории Российской империи, в том числе и на белорусских землях, вводился запрет на преподавание немецкого языка. Исключение было предусмотрено только для преподавания немецкого языка как отдельного предмета и Закона Божьего[1627].

На законодательном уровне также были приняты решения о прекращении приема германских и австрийских подданных во все государственные и частные учебные заведения всех типов, независимо от того, к каким ведомствам они относились. Эта мера не распространялась лишь на тех немцев и австрийцев, которые приняли решение перейти в русское подданство[1628].

В зоне немецкой оккупации ситуация была иной. В 1916 г. по инициативе оккупационного правительства на территории Обер Ост были разработаны и приняты директивы, направленные на мотивацию учеников. Особое внимание в документе отводилось языку обучения. Отмечалось, что на занятиях должен быть использован родной язык учащихся. При этом на всех этапах школьного обучения на изучение немецкого языка должно было отводиться как можно большее количество часов, чтобы по окончании школы выпускник мог владеть «в достаточной мере» его устной и письменной формами. Русский как язык для проведения занятий во всех школах был запрещен, но он мог выступать как факультативный предмет в средней и старшей школах. Также предполагалось, что преподаватели школ будут общаться с представителями школьных управлений по-немецки. Школьные журналы и другая документация также должны были вестись на немецком языке[1629].

Таким образом, несмотря на сложные условия военных лет, можно говорить о наличии определенной культурной жизни и постепенном зарождении системы национального образования среди полиэтничного населения Беларуси. Анализ архивных источников и периодики того времени свидетельствует о развитии публицистики на всех местных языках, белорусского и еврейского театрального искусства, становлении песенного творчества, появлении национальных школ.

В годы Первой мировой войны вектор развития культурно-образовательной деятельности национальных общностей на неоккупированной территории Беларуси определялся национальной политикой Российской империи, а в зоне оккупации – политикой немецких властей. Кроме того, национальной культуре и образованию были характерны черты, обусловленные исторически сложившимися особенностями этносов региона: становление литературного белорусского языка благодаря белорусскоязычным публикациям писателей и поэтов в периодических изданиях, усиленное влияние польской культуры в регионе в первые годы войны, высокий уровень грамотности евреев по сравнению с другими национальностями и их активная просветительская деятельность на базе благотворительных организаций и т. д.

На неоккупированной территории Беларуси в рамках сотрудничества с российским правительством в вопросах оказания помощи пострадавшим от войны или при проведении мероприятий по сбору средств на военные нужды, евреи имели возможность развивать свою культуру и язык, сохранять многовековые традиции. Полякам власти также позволили осуществлять культурно-просветительскую деятельность, однако, по мере усиления польской позиции в белорусском регионе, преимущество развивать свою национальную культуру перешло к белорусам и литовцам. Латыши нередко сталкивались с запретами на самостоятельную деятельность в культурной и образовательной областях, в том числе в вопросах создания национальных организаций. Во многих случаях белорусы, евреи, поляки, литовцы, латыши тайно организовывали и открывали школы с преподаванием на родных языках.

Официальной позицией немецких властей было одинаковое отношение ко всем национальным общностям. Однако на различных этапах ведения войны германское военное командование в разной степени способствовало культурному развитию национальных общностей с целью укрепления своих позиций. Поначалу военная администрация поддерживала литовцев и белорусов в их стремлении получить национально-культурную независимость, позже – поляков. Таким образом, ослабляя контроль в культурной и образовательно сфере, немецкие власти сдерживали политическую инициативу населения оккупированной территории Беларуси.

Некоторые послабления со стороны немецких оккупационных властей в отношении культурно-образовательной деятельности этносов на белорусских землях были связаны, в первую очередь, с необходимостью выработки механизма лояльности со стороны местного многонационального населения. В связи с этим военная администрация пошла на ряд уступок: открытие школ всех национальностей, развитие периодической печати и книгоиздания на всех местных языках, создание национально-культурных и научных объединений этнических общностей. В то же время Германия стремилась установить для всех этносов региона свои стандарты в области культуры и образования и сдерживать их активное стремление к национальному развитию.